История Айседоры Дункан и Сергея Есенина знакома, пожалуй, многим. Но знаете ли вы, как начинался их роман? Когда Есенин увидел свою будущую музу, танцующую знаменитый танец с шарфом, он был покорен ее пластикой, хотел кричать о том, что он влюблен, но Сергей не знал английского языка… Он изъяснялся жестами, корчил рожи, ругался по-русски, но Дункан не понимала, что хочет сказать поэт.
Тогда Есенин сказал: "Отойдите все", снял ботинки и начал танцевать вокруг богини дикий танец, в конце которого просто упал ниц и обнял ее колени. Улыбнувшись, Айседора погладила поэта по льняным кудрям и нежно произнесла одно из немногих знакомых ей русских слов: "Ангелъ", но уже через секунду, заглянув ему в глаза, добавила: "Чиорт". Их сумасшедшая, непредсказуемая, загадочная, полная страсти, счастливая и в то же время трагичная история никогда не перестанет интересовать тех, кто стремится познать невероятные тайны любви.
Глава 1 - Верная Галя 1
Глава 2 - Золотая голова 2
Глава 3 - Изадора 3
Глава 4 - Приручение 4
Глава 5 - Надя 5
Глава 6 - Переезд 6
Глава 7 - Адьо, Изадора! 7
Глава 8 - Ревность 8
Глава 9 - Свадьба 9
Глава 10 - Берлин 10
Глава 11 - Побег 11
Глава 12 - Тоска 12
Глава 13 - Прогулка 13
Глава 14 - Америка 14
Глава 15 - Париж 16
Глава 16 - Любовь – чума 17
Глава 17 - Смешная пара 18
Глава 18 - Maison de santé 19
Глава 19 - И снова Москва 20
Глава 20 - "Дорогие мои! Хорошие!" 21
Глава 21 - Сергунь 22
Глава 22 - Русская любовь 24
Глава 23 - "До свиданья, друг мой, до свиданья!" 26
Глава 24 - Навстречу любви… 27
Ольга Тер-Газарян
Есенин и Айседора Дункан
Одна душа на двоих
Глава 1
Верная Галя
По расчищенным от снега дорожкам Ваганьковского кладбища хрустко скрипели чьи-то решительные шаги. Мимо плыли почерневшие и заиндевевшие кресты, припорошенные белыми шапками памятники и надгробные камни. Возле мрачной чугунной ограды шаги вдруг остановились. Молодая женщина в темном поношенном пальто и клетчатом кепи, из-под которого выбились тяжелые пушистые черные волосы, застыла перед резной изгородью. Она стояла, не шелохнувшись, с расширившимися от ужаса глазами, и только по выходившему из ноздрей пару можно было понять, что это не каменное изваяние, а живой человек. Медленно, словно в тумане, она подошла к кресту и снова замерла. Ее огромные серо-зеленые глаза недвижно смотрели на могилу из-под сросшихся соболиных бровей.
Морозную тишину нарушила надрывно каркающая ворона. Внезапно встрепенувшись, женщина нервно вытащила руки из обшлагов своего пальто и потянулась в карман. Дрожащими пальцами она вытащила из серо-коричневой узорчатой коробочки с надписью "Мозаика" папиросу и затянулась. У надгробия лежали еще свежие, принесенные, видимо, недавно кем-то из поклонников цветы. Было три часа пополудни. Вокруг ни души.
Выкурив одну папиросу, женщина тут же принялась за другую. Она шумно выдыхала дым и затягивалась. Казалось, она находилась где-то далеко, в своих мыслях. Одно за другим проносились перед ее внутренним взором видения.
Вот она в Большом зале консерватории. Холодно и не топят. Кругом галдеж, ругань и хохот. На сцене появляется Шершеневич, за ним в нелепых цилиндрах длинный и важный Мариенгоф с каким-то молодым миловидным пареньком небольшого роста. Начинается "Суд над имажинистами". Выступают от разных групп: неоклассики, акмеисты, символисты. Затем появляется мальчишка, в короткой, нараспашку оленьей куртке, и начинает читать стихи, засунув руки в карманы брюк:
Плюйся, ветер, охапками листьев, -
Я такой же, как ты, хулиган…
Льется его стремительный голос, захватывая слушателей мелодичным и четким ритмом. Каждый звук отдается безудержной удалью и напором. Колышется вокруг запрокинутой головы сноп золотистых волос. Да, таким она его и увидела в первый раз. После чтения стихотворения мальчишка на мгновение замолк, и тут же наперебой восторженные зрители стали просить его прочесть еще и еще. Он улыбнулся. Галя никогда и ни у кого больше не видела такой улыбки. Казалось, в зале включили свет – так стало вдруг светло вокруг. Изумленно она смотрела на сцену, откуда лилось это сияние.
Очнувшись от мыслей, женщина огляделась по сторонам. Темнело. Синими от холода пальцами она раскрыла пачку "Мозаики" и сосчитала оставшиеся папиросы. Пять. Еще пять. Значит, у нее еще есть время. Она снова нервно закурила.
Да, с того момента, как они познакомились, вся ее жизнь оказалась подчиненной Ему. Она стала для него другом, ангелом-хранителем, нянькой. Любовь ее крепла день ото дня и все его многочисленные перипетии с женщинами никак не влияли на нее. Да, конечно, она мучительно страдала, закусив губы и часами лежа в тоскливом забытьи, когда он бывал с другими. Однако только она одна знала, чего ей стоит вновь появляться перед ним, как ни в чем не бывало. Иногда она писала ему длинные надрывные письма, умоляя обратить на нее внимание и не бросаться ее любовью. Ей казалось, что такая преданность должна быть оценена по заслугам, но у него, такого легкомысленного, всегда был кто-то важнее ее.
"Милая Галя! Вы мне близки, как друг, но я Вас нисколько не люблю как женщину", – ответил он ей однажды. Потом она часто слышала от него эти слова: "Галя, Вы очень хорошая, Вы самый близ кий, самый лучший друг мне, но я не люблю Вас. Вам надо было родиться мужчиной. У Вас мужской характер и мужское мышление". Она, молча с улыбкой, выслушивала его и спокойно отвечала: "Сергей Александрович, я не посягаю на Вашу свободу, и нечего Вам беспокоиться".
"Так. Последняя осталась", – Галя судорожно постучала бумажным мундштуком папиросы по коробке и вложила ее в рот. Декабрьская вечерняя мгла обволокла ее со всех сторон. "Сколько сейчас времени? Пять? Шесть? Сколько она уже стоит здесь?" Она неотрывно смотрела на расплывавшуюся перед глазами круглую табличку на черном кресте, где белыми безжизненными буквами начертано было его имя. Сердце ее вдруг страшно защемило – Галя вспомнила, как он уехал вместе со своей старухой, Дункан, "Дунькой", в Берлин, и она в приступе малодушия и своей болезненной тоски подумала, что вот умри он сейчас, и его смерть была бы облегчением для нее. Тогда бы она могла быть вольна в своих действиях. О, как она могла, хотя бы и на секунду, желать его смерти?! У нее перехватило дыхание, и к горлу подступил жгучий комок. Невидящими глазами глядела она теперь на мраморную плиту у креста.
С трудом разжав стиснутые зубы, женщина достала из кармана карандаш, разорвала пачку "Мозаики" и на обратной стороне нетвердой рукой написала:
"Самоубилась здесь, хотя и знаю, что после этого еще больше собак будут вешать на Есенина. Но и ему, и мне это будет все равно. В этой могиле для меня все самое дорогое, поэтому напоследок наплевать на Сосновского и общественное мнение, которое у Сосновского на поводу".
Некоторое время она стояла, не двигаясь, зажав в окоченевших пальцах клочок серого картона. Потом решила добавить: "3 декабря 1926 года", – вдруг ее найдут не сразу.
Галя достала из пальто револьвер и нож, с которыми часто ходила в последнее время по неспокойным улицам Москвы. В сумраке металл оружия тускло поблескивал. Она крепко, до боли, зажмурилась и из-под длинных ресниц скатились крупные слезы. Убрав пистолет в карман, она торопливо дописала на пачке: "Если финка будет воткнута после выстрела в могилу – значит, даже тогда я не жалела. Если жаль – заброшу ее далеко". Еще несколько секунд она смотрела на тонкое лезвие ножа, а потом решительно зажала его в левой руке. Не зная, куда положить картонную пачку с предсмертной запиской, женщина сунула ее в карман, теперь почему-то нестерпимо отяжелевший и тянувший ее к земле. Правая рука скользнула за револьвером. Маленький "бульдог" обжег ладонь ледяным холодом. Галя набрала в легкие воздух и приставила пистолет к груди. Ни секунды не раздумывая, спустила курок. Только несколько мгновений спустя до ее сознания дошел легкий щелчок. Осечка! Внутри все похолодело. Дыхание сперло, и женщина беспомощно хватала ртом морозный воздух. По ее телу пробежала сильная дрожь. Галя вытащила бумажку и зачем-то накарябала почти на ощупь: "1 осечка".
«И какую-то женщину сорока с лишним лет называл скверной девочкой и своей милою…», – так Сергей Есенин писал о своей жене, Айседоре Дункан . Их союз продержался всего три года. Постоянные скандалы и бурные выяснения отношений, тем не менее, были плодотворны для творчества. Их разделяло очень многое: языковой барьер (он не говорил по-английски, она знала по-русски несколько слов), 18-летняя разница в возрасте и менталитете. А объединяло то, что они были равновелики по силе таланта и популярности. Она была всемирно известной американской танцовщицей, он стал всемирно известным русским поэтом.
Роман Айседоры Дункан с Есениным был таким же недолгим, как и ее роман с советской властью. Она с восторгом приняла революцию 1917 г. и ожидала от нее больших перемен. Ее саму называли революционеркой, но в иной стихии – хореографии. Айседора Дункан танцевала без пуантов и корсета, в легких хитонах, босиком. Ее называли «живым воплощением души танца», а позже признали основательницей современного танца.
Впрочем, хореографию Дункан оценивали неоднозначно: ее танцевальную лексику часто называли скудной, говорили, что она слишком стара и тяжеловесна для танца и занимается в большей степени пантомимой.
В 1921 г. она написала наркому просвещения СССР Луначарскому: «Я устала от буржуазного, коммерческого искусства. Я хочу танцевать для масс, для рабочих людей, которым нужно мое искусство и у которых никогда не было денег, чтобы посмотреть на меня». В ответ Луначарский пригласил Дункан в Москву с предложением открыть танцевальную школу.
Когда Айседора отправилась в Россию, она ожидала чего угодно, только не того, что ей предсказала гадалка: в новой стране она выйдет замуж. Ей было 44 года, она никогда не была замужем. В тот вечер, когда 26-летний Есенин впервые увидел Айседору Дункан, она танцевала под «Интернационал» в красном хитоне, символизирующем победу революции. Они познакомились и специфически пообщались: все, что она сказала ему по-русски, – «золотая голова», «ангел» и «тщорт».
Дункан и Есенин поженились в СССР в 1922 г. Вскоре после этого они уехали за границу – танцовщица отправилась на гастроли по Америке и Европе. Но Есенина там представляли исключительно как мужа знаменитой Дункан, он много пил и не находил себе применения. Об Америке он написал: «Американцы – народ весьма примитивный со стороны внутренней культуры. Владычество доллара съело в них все стремления к каким-либо сложным вопросам».
Союз поэта и танцовщицы часто высмеивали, в Москве Айседору прозвали «Дунькой-коммунисткой», а в злых эпиграммах писали: «Есенина куда вознес аэроплан? В Афины древние, к развалинам Дункан».
В 1923 г. они расстались. Оба вскоре после расставания трагически погибли. Есенина нашли повешенным в гостинице «Англетер», Айседора Дункан тоже погибла от удушья – длинный шарф запутался в колесе кабриолета.
Имя Айседоры Дункан навсегда вошло в историю танца, хотя она не была единственной танцовщицей, разрушившей традиционные представления о классической хореографии – в начале ХХ века в популярности с ней могла соревноваться
Брак Сергея Есенина и Айседоры Дункан продлился два года по документам и в два раза меньше – фактически. Языковой барьер (он толком не знал иностранных языков, она изъяснялась на ломаном русском), разница в возрасте (она была старше его почти на 20 лет), буйный темперамент обоих – поэт и танцовщица классически "не сошлись характерами". Вся их семейная жизнь уложилась в длинное свадебное путешествие, медовый месяц длиной почти в год, в которое Дункан увезла своего поэта с "золотой головой" после регистрации в ЗАГСе Хамовнического района Москвы. В США и Европе их много снимали для местной прессы – благодаря путешествию осталось много фотографий..
Есенин и Дункан в Дюссельдорфе, 1922 год. Фото предоставлено Московским государственным музеем Сергея Есенина
Айседора Дункан приехала в СССР за мечтой о свободе. Танцовщица много раз бывала здесь с гастролями до революции, и когда в 1921 году нарком просвещения Анатолий Луначарский предложил ей открыть свою школу танца в Советской России, она согласилась с восторгом. О том, что значительную сумму денег на создание школы ей придется добывать самостоятельно, как и о том, что жить она будет впроголодь и в плохо отапливаемом помещении, наркомпрос, конечно, умолчал. "Отныне я буду лишь товарищем среди товарищей, я выработаю обширный план работы для этого поколения человечества. Прощай, неравенство, несправедливость и животная грубость старого мира, сделавшего мою школу несбыточной!" – восторженно написала Дункан, отправляясь в путь.
– Возрожденный Дункан новый танец и его пропаганда были для нее главным смыслом жизни, утешением после трагической утраты обоих детей. Айседора Дункан была поистине незаурядным творческим человеком. Она отказалась от классических канонов танца, от бутафорских условностей, она возрождала античный дух, связь человека с природой и с божественным началом. Ее окружал особенный шлейф, когда она даже просто шла по сцене. Для того чтобы понять это, не нужно было быть знатоком танца. Нужно было быть Поэтом – таким, как Сергей Есенин! Он все это почувствовал, и это было ему близко.
Айседора Дункан в 1919 году. Фото предоставлено Московским государственным музеем Сергея Есенина
Встреча произошла в день рождения поэта, 3 октября 1921 года, у художника-авангардиста Жоржа Якулова. Как вспоминает тогдашний пресс-секретарь Дункан Илья Шнейдер, Есенин ворвался в мастерскую с криком: "Где Дункан?". И уже через считаные минуты стоял на коленях перед ней, полулежавшей на софе. Она гладила его по голове, он смотрел на нее – так они и общались весь вечер. "Он читал мне свои стихи, я ничего не поняла, но я слышу, что это музыка и что стихи эти писал genie!", – так позже сказала Дункан Шнейдеру.
Светлана Шетракова, директор Московского государственного музея Сергея Есенина:
– Иногда о Есенине говорят, что в его чувствах к Дункан было больше любви к ее славе, нежели к ней самой. Это, безусловно, не так. Он был проникнут тайной гармонией ее танца, который выражал в своем творчестве. По мастерству и таланту они были на одной волне, составляя союз "летающих звезд благодать…". Есенина по-своему не могла не волновать известность Дункан, это будоражило его творческое начало. У них было много похожего – они оба были людьми будущего и большими художниками.
Фото предоставлено Московским государственным музеем Сергея Есенина
Довольно быстро Есенин и Дункан начали жить вместе, но отношения зарегистрировали только перед поездкой в США, чтобы избежать проблем с полицией нравов. Брак оформили в ЗАГСе Хамовнического района Москвы. Илья Шнейдер вспоминал, что перед свадьбой Дункан просила его подделать дату рождения в ее паспорте, чтобы скрыть разницу в возрасте – она была старше Есенина на 18 лет. "Это для Езенин. Мы с ним не чувствуем этих пятнадцати лет разницы, но она тут написана... И мы завтра дадим наши паспорта в чужие руки... Ему, может быть, будет неприятно", – говорила она. В ЗАГСе разница в возрасте действительно сократилась – до 10 лет.
Айседора Дункан (в центре) с Сергеем Есениным и приемной дочерью Ирмой Дункан в день бракосочетания. Фото предоставлено Московским государственным музеем Сергея Есенина
Их отношения были странными для окружающих. Есенин часто бывал груб с Дункан, ей же это как будто нравилось. Характерный эпизод вспоминает в своем "Романе без вранья" современник обоих поэт Анатолий Мариенгоф: "Когда Есенин как-то грубо в сердцах оттолкнул прижавшуюся к нему Изидору Дункан, она восторженно воскликнула:
– Ruska lubow!".
Она относилась к нему по-матерински нежно – так он сам позже сформулировал в разговоре с журналисткой Галиной Бениславской, которую в 1921 году оставил ради Айседоры. "А какая она нежная была со мной, как мать. Она говорила, что я похож на ее погибшего сына. В ней вообще очень много нежности", – такие слова Есенина Бениславская приводит в своих воспоминаниях. Однако он даже не допускал мысли о том, чтобы вернуться к жене, и обрубал любые попытки Бениславской вывести разговор в это русло: "Там для меня конец. Совсем конец".
Светлана Шетракова, директор Московского государственного музея Сергея Есенина:
– Подробности личной жизни Есенина любят смаковать, особенно – обсуждать, кого из своих женщин он любил больше. Делать это совершенно ни к чему. Он был поэтом, поэтому каждая новая встреча была для него взлетом, подъемом духа, выражавшемся в творчестве. Эти чувства, – как огонь небесный, – были очень сильны, поэтому они не могли продлиться долго. Есенин и Дункан были нужны друг другу – пусть и на короткое время, но так необходимое двум поистине незаурядным личностям.
В своем американско-европейском путешествии они прожили целую жизнь, в которой было все – скандалы, ревность, попытки Есенина сбежать от материнской опеки в бордель, ругань, рукоприкладство, битье зеркал в гостиничных номерах.
Берлин, 1922 год. Фото предоставлено Московским государственным музеем Сергея Есенина
Путешествие, ради которого они поженились, просто не могло не развести их в разные стороны. В СССР Айседора была великой танцовщицей, а за границей никто не спешил признавать Есенина великим поэтом. Из Америки он пишет Всеволоду Рождественскому письмо, полное обиды. Оказавшись в Нью-Йорке, Есенин вышел прогуляться. Его внимание привлекла витрина газетного киоска, точнее – его собственная фотография на первой полосе одной из газет. "Купил я у него добрый десяток газет, мчусь домой, соображаю – надо тому, другому послать. И прошу кого-то перевести подпись под портретом. Мне и переводят: "Сергей Есенин, русский мужик, муж знаменитой, несравненной, очаровательной танцовщицы Айседоры Дункан, бессмертный талант которой..." и т. д. и т. д. Злость меня такая взяла, что я эту газету на мелкие клочки изодрал и долго потом успокоиться не мог. Вот тебе и слава! В тот вечер спустился я в ресторан и крепко, помнится, запил. Пью и плачу. Очень уж мне назад, домой, хочется".
Светлана Шетракова, директор Московского государственного музея Сергея Есенина:
– Кажется, под тем снимком американский журналист еще отметил атлетическое сложение Есенина и предположил, что он хороший спортсмен. Конечно, это было больно творческому человеку, который был любим своей страной и верил, что весь мир проникнется любовью к его не имеющей границ поэзии.
Лидо, 1922 год. Фото предоставлено Московским государственным музеем Сергея Есенина
Максим Горький описывает одну из встреч с парой почти с ужасом, называя танцовщицу "пожилой, отяжелевшей, с красным, некрасивым лицом, окутанная платьем кирпичного цвета, она кружилась, извивалась в тесной комнате, прижимая ко груди букет измятых, увядших цветов, а на толстом лице ее застыла ничего не говорящая улыбка. Эта знаменитая женщина, прославленная тысячами эстетов Европы, тонких ценителей пластики, рядом с маленьким, как подросток, изумительным рязанским поэтом являлась совершеннейшим олицетворением всего, что ему было не нужно. Тут нет ничего предвзятого, придуманного вот сейчас; нет, я говорю о впечатлении того тяжелого дня, когда, глядя на эту женщину, я думал: как может она почувствовать смысл таких вздохов поэта: "Хорошо бы, на стог улыбаясь, мордой месяца сено жевать!".
Светлана Шетракова, директор Московского государственного музея Сергея Есенина:
– Горький и другие соотечественники Есенина так или иначе выражали свое мнение к отношениям Есенина и Дункан. Это интересно, но не совсем важно. Главное, что есть поэзия и творчество, которые перерастают рамки личностных восприятий. В разных формах и видах искусства эти личности одинаково чувствовали и выражали духовную силу и тяготение человека к Вселенной. Мне кажется, что в этом убеждался каждый, кто так или иначе вспоминал встречи с Есениным и Дункан.
Остров Эллис, США, 1922 год. Фото предоставлено Московским государственным музеем Сергея Есенина
Из путешествия Есенин вернулся в Москву один в августе 1923 года. Точнее, они вернулись вместе, но Айседора тут же уехала в Париж, бросив Илье Шнейдеру: "Я привезла этого ребенка на родину, но у меня нет более ничего общего с ним". В октябре Есенин отправляет ей телеграмму: "Люблю другую. Женат и счастлив". "Другой" была Галина Бениславская, на которой Есенин в действительности все-таки не женился. Его последней женой стала Софья Толстая. Свадьба с ней состоялась в 1925 году.
Париж, 1922 год. Фото предоставлено Московским государственным музеем Сергея Есенина
В конце того же года Есенина нашли мертвым в ленинградской гостинице "Англетер". Айседора Дункан, которая пережила бывшего мужа на два года, на сообщение о его смерти отреагировала почти холодно. "Я так много плакала, что у меня больше нет слез", – передала она телеграммой Илье Шнейдеру.
Светлана Шетракова, директор Московского государственного музея Сергея Есенина:
– "Моя исповедь", автобиография Дункан, останавливается на встрече с Есениным. Можно только догадываться, что могла бы написать эта царица жестов… Думаю, основываясь на многих высказываниях, только радость от встречи с Россией, которая, по словам самой Дункан, может быть родиной "не купленного золотом искусства", а главное – ярким талантом, способным понять ее не имеющее границ творчество.
😉 Приветствую моих дорогих читателей! В статье «Есенин и Айседора Дункан: история любви и факты» — интересная информация о жизни этой известной пары.
Эта история любви с шикарным началом и печальным концом не была бы так привлекательна, если бы Он не был известным поэтом, а Она знаменитой танцовщицей. К тому же масла в огонь подливает восемнадцатилетняя разница в возрасте между влюбленными.
Сергей Есенин и Айседора Дункан
Как утверждают свидетели, в первый день их знакомства они общались знаками, жестами, улыбками. Поэт говорил только по-русски, танцовщица только по-английски. Но, казалось, они прекрасно понимают друг друга. Роман вспыхнул сразу и бурно. Влюбленных ничего не смущало: ни языковой барьер, ни разница в возрасте.
В этих отношениях было все: страсть, ревность, выяснение отношений, каждого на своем языке, бурные примирения и сладостные затишья. В дальнейшем они создали союз, в котором друг без друга было скучно, но и вместе было тяжело.
Эта любовь как будто сошла со страниц романа , мешающего черты садизма, мазохизма, и какой-то запредельной чувственности. Сергей был очарован Айседорой, и вероятно, влюблен не только в не, но и в ее славу, и призрак своей мировой славы. Он влюбился в нее, как в некий проект, как в рычаг, ведущий от всероссийской славы к мировой.
Танцовщица часто проводила уроки не в зале, а в саду или на морском берегу. Суть танца видела в слиянии с природой. Вот что она писала: «Я вдохновлялась движением деревьев, волн, облаков, связью, которая существует между страстью и грозой, между лёгким ветерком и нежностью, дождем и жаждой обновления».
Сергей не переставал любоваться женой — чудной танцовщицей, просил ее выступать перед своими друзьями, и по сути, являлся ее главным поклонником.
Путешествие в ненавистную Америку, окончательно расставило все по своим местам. Появилось раздражение, а после и открытое недовольство со стороны Сергея. Она утратила образ прекрасной дамы и стала разменной монетой в руках поэта.
Тем не менее, после запальных ссор Сергей валялся в ногах любимой, просил прощения. А она прощала ему все. Напряженные отношения прервались после возвращения в Россию. Айседора через месяц покинула родину поэта и больше они не виделись. Их официальный брак (1922-1924) распался.
Разница в возрасте
- она родилась 27 мая 1877 г. в Америке;
- он родился 3 октября 1895 г. в Российской империи;
- разница в возрасте Есенина и Дункан составляла 18 лет;
- когда они встретились, ей было 44 года, ему – 26;
- поэт умер в 30 лет, через два года не стало танцовщицы, ей было 50.
Можно по-разному относиться к этим отношениям, где переплелись страсть и творчество. Интерес они будут вызывать не только у поклонников таланта танцовщицы и поэта. Яркая, как вспышка, любовь, будет привлекательна для всех, кто открыт высоким, настоящим, пусть и непродолжительным, чувствам.
Есенин и Айседора Дункан: история любви
Трудно сказать, кто из них был более знаменит — американская танцовщица Айседора Дункан или великий русский поэт Сергей Есенин. У них не было почти ничего общего, они даже не говорили на одном языке — и тем не менее, с первой встречи их потянуло друг к другу. Отношения их были бурными и неровными. Как водится, страсть двух незаурядных людей обернулась драмой…
В июле 1921 года гадалка предсказала Айседоре: "Вы собираетесь совершить длительное путешествие в страну под бледно-голубым небом. Вы будете богаты, очень богаты. Вы выйдете замуж…"Танцовщица лишь расхохоталась. После многих неудачных романов и браков она и не думала о новых отношениях. Тем более в России, куда она ехала по приглашению наркома Луначарского открывать школу танцев.
На одном из приемов в студии художника Георгия Якулова Дункан исполняла под аккомпанемент "Интернационала" свой коронный номер — танец с шарфом. 26-летний Сергей Есенин, которого затащил сюда лучший друг, имажинист Анатолий Мариенгоф, не отрываясь смотрел на полноватую голубоглазую женщину с выкрашенными в рыжий цвет волосами, кружащуюся по паркету в красном полупрозрачном хитоне. "Богиня!" — выдохнул он.
Анатолий Мариенгоф так вспоминает первую встречу поэта и танцовщицы:"В первом часу ночи приехала Дункан… Изадора легла на диван, а Есенин у ее ног. Она окунула руку в его кудри и сказала:
— Solotaia golova!
Было неожиданно, что она, знающая не больше десятка русских слов, знала именно эти два. Потом поцеловала его в губы. И вторично ее рот, маленький и красный, как ранка от пули, приятно изломал русские буквы: — Anguel!
Поцеловала еще раз и сказала:
— Tschort! В четвертом часу утра Изадора Дункан и Есенин уехали…"
Дункан ничего не знала о поэтической славе своего избранника. Но она очень скоро поняла, что влюблена так же сильно, как и он. Влюбленных не останавливала ни разница в возрасте, составлявшая почти 18 лет, ни то, что она практически не говорила по-русски, а он — по-английски. Вскоре Есенин переселился в особняк Айседоры на Пречистенке.
Постепенно Айседора выучила несколько десятков русских слов. Любимого она называла "Сергей Александрович", но еще чаще — "Ангелом", Есенин же называл ее "Изадора". Пара посещала приемы и литературные вечера, где Дункан танцевала, а Есенин читал стихи. Домой обычно возвращались под утро.
Зажигательные танцы Айседоры, ее непосредственность сводили Есенина с ума. Она же относилась к поэту с трепетной нежностью, он казался ей слабым, незащищенным ребенком… Без сомнения, их связывало настоящее чувство!
Однако российская карьера Дункан не задалась — вернее, советские власти не предоставили ей столь широкого поля для деятельности, как она рассчитывала. После того как в апреле 1922 года в Париже умерла мать Айседоры, танцовщица решила на время уехать из России. Но ей не хотелось расставаться с Есениным, и, чтобы он мог получить визу для выезда вместе с ней, им пришлось зарегистрировать брак. Новоиспеченные супруги пожелали носить двойную фамилию — Дункан-Есенин.
Проведя два счастливых месяца в Париже, чета отправилась в Америку. Однако любовная идиллия длилась недолго. Хотя Дункан всячески пыталась создать мужу пиар — организовывала перевод и публикацию его стихов, устраивала поэтические вечера, за рубежом его воспринимали исключительно как "приложение" к знаменитой танцовщице. Он чувствовал себя никому не нужным, тосковал, у него началась депрессия…
Есенин стал пить, между ним и Айседорой разыгрывались душераздирающие сцены с ссорами, уходами и последующими примирениями…На одном из концертов Айседоры поэт в очередной раз напился и принялся буянить. Дункан сама вызвала полицию, и Сергея отправили в психиатрическую лечебницу. Правда, три дня спустя его оттуда выписали. Вернувшись домой, он впервые посмотрел на жену другими глазами: увидел в ней не любимую, а стареющую, не слишком привлекательную уже женщину…
В августе 1923 года супруги вернулись в Россию. Но отношение Есенина к жене к тому времени сильно изменилось. Если раньше он восхищался ею, то теперь жаловался друзьям: "Вот пристала, липнет, как патока!" Напившись, он устраивал скандалы и порой поколачивал Айседору. Устав от всего этого, она заявила: "Сергей Александрович, я уезжать в Париж".
Она уехала одна. А вскоре получила телеграмму от Есенина: "Я люблю другую тчк женат тчк счастлив тчк". Так он пытался выбросить ее из своей жизни.
Мариенгоф вспоминает: "Есенин уехал с Пречистенки — надломленным. А из своего рокового свадебного путешествия по Европам и двум Америкам (будь оно проклято, это свадебное путешествие!) он в 1923 году вернулся в Москву — сломанным…".
Их отношения были сложными, была ли это любовь, и что означала она для Сергея Есенина — судить не нам. Кто-то считал, что Есенину льстило внимание знаменитой американки, возможность открыть для себя мировые горизонты. Может, в этом и есть какая-то доля правды. Но то, что чувства были пусть недолгими, но искренними, в этом сомнений нет.
Так, Мариенгоф утверждает: "Есенин влюбился не в Айседору Дункан, а в ее славу, в ее мировую славу. Он и женился на ее славе, а не на ней — не на пожилой, несколько отяжелевшей, но еще красивой женщине с крашеными волосами… Айседора была женщина с умом тонким: изящным, острым и смелым… В эту пятидесятилетнюю женщину Есенин никогда не был влюблен…"