Политический и общественный деятель, член , статс-секретарь Федеральной палаты адвокатов представитель от исполнительного органа государственной власти (март 2012 - сентябрь 2015).
http://www.council.gov.ru/press-center/news/31407/
В 1998 году окончил Санкт-Петербургский государственный университет, юридический факультет.
Карьера Добрынина Константина
С 2001 года работал в составе юридической дирекции корпорации акционерного общества «Илим Палп Энтерпрайз», юрист.
С 2001 по 2004 год - работал заместителем директора и исполняющим обязанности руководителем юридического департамента ЗАО «Илим Палп Энтерпрайз». Принимал участие в споре между компаниями « » и «Илим Палп Энтерпрайз».
В 2003 году стал соучредителем юридической фирмы «Зеленый Коридор».
С 2003 по 2005 год - был членом Совета Директоров Котласского Целлюлозно-бумажного комбината.
С 2004 по 2007 год - обеспечивал правовое сопровождение в разрешении корпоративного конфликта между компаниями.
В 2007 году стал директором по защите прав собственности, заместителем директора по юр. вопросам ОАО «Группа Илим».
В 2007 году - стал членом Совета Директоров фирмы "Илим Тимбер Индастри".
В 2009 году организовал новую юридическую компанию Pen & Paper. Разрабатывал правоприменительную практику, занимался вопросами идеологии развития бизнеса и стратегии в долгосрочной перспективе.
В феврале 2012 году победил на выборах депутатов муниципального Совета образования "Емцовское", Архангельская область.
С марта 2012 года по сентябрь 2015 года стал сенатором Совета Федерации, представлял интересы правительства Архангельской обл. В Совете Федерации был Заместителем председателя Комитета по конституционному законодательству и государственному строительству.
С сентября 2015 года - статс-секретарь Федеральной палаты адвокатов.
Факты из карьеры и деятельности
Константин Эдуардович Добрынин был одним из основных организаторов и разработчиков программ разрешения корпоративного спора с «Базовым Элементом».
В 2008 году по данным издания «Коммерсант» фирма «Зеленый коридор» стала одной из ведущих юридических компаний РФ, которые разрабатывают антирейдерские программы.
2 апреля 2015 года в Следственный комитет Российской Федерации направлено заявление с просьбой о возбуждении в отношении члена Совета Федерации от Архангельской области Константина Добрынина уголовного дела по статье 354.1 "Реабилитация нацизма" УК РФ. Поводом для этого послужило интервью Константина Добрынина ежедневной петербургской интернет-газете "Фонтанка.Ру", опубликованное на сайте газеты 2 апреля 2015 года.
В августе 2015 года губернатор Архангельской области заявил о невключении кандидатуры Константина Добрынина в список кандидатов в сенаторы.
Константин Эдуардович Добрынин - российский политический и общественный деятель, с марта 2012 года по сентябрь 2015 член Совета Федерации ФС от Архангельской области. Заместитель председателя Комитета Совета Федерации по конституционному законодательству и государственному строительству. С сентября 2015 года - статс-секретарь Федеральной палаты адвокатов.
Биография
В 1998 году получил диплом Санкт-Петербургского государственного университета, юридический факультет.
С 2001 по 2004 год работал заместителем директора и исполняющим обязанности руководителем юридического департамента ЗАО «Илим Палп Энтерпрайз». Принимал участие в споре между компаниями «Базовый элемент» и «Илим Палп Энтерпрайз». Долгое время проработал в целлюлозно-бумажной промышленности.
В феврале 2012 года победил на выборах депутатов муниципального Совета образования «Емцовское», Архангельская область.
В марте 2012 года стал сенатором Совета Федерации, представлял интересы правительства Архангельской области в Совете Федерации заместителем председателя Комитета по конституционному законодательству и государственному строительству.
В августе 2015 года губернатор Архангельской области заявил о невключении кандидатуры Константина Добрынина в список кандидатов в сенаторы, сам он заявил о желании поменять место работы, занявшись общественно-политической деятельностью и юриспруденцией.
В настоящее время является Статс-секретарём, заместителем президента Федеральной палаты адвокатов РФ, старшим партнёром коллегии адвокатов «Pen & Paper» и имеет бизнес, связанный с недвижимостью.
Убеждения
Стал известен публичной критикой планов ужесточения российских законов: запрета Роскомнадзора указывать в прессе причины самоубийств неизлечимо больных людей и закона о так называемом «праве на забвение» в интернете, «Закона Димы Яковлева», а также законопроекта Ирины Яровой о запрете критики действий войск антигитлеровской коалиции. В конце июня 2015 года заявил о возможности признания в России однополых браков и необходимости снижения уровня общественной агрессии по отношению к сексуальным меньшинствам.
Помимо этого призывал сдать мандаты тех депутатов Госдумы, которые, по его мнению, пиарятся на громких и безумных законах, и предложил главе Следственного комитета Александру Бастрыкину проверить на вменяемость депутата петербургского заксобрания Виталия Милонова.
Совместно с сенаторами Андреем Клишасом и Вадимом Тюльпановым является автором ряда законопроектов, реформирующих уголовно-процессуальное законодательство и устраняющих уголовно-процессуальные абсурды.
В частности, по его инициативе был принят Федеральный закон о праве задержанного на один телефонный звонок не позднее трех часов с момента доставления его в орган дознания или, как его называют журналисты, русская версия американского «правила Миранды».
Стал одним из авторов широко поддержанного автолюбителями закона об использовании аудио и видеозаписей, в том числе данных с видеорегистраторов в качестве доказательств в административном процессе. Законопроект изначально разрабатывался группой депутатов госдумы от ЛДПР во главе с Ярославом Ниловым, однако не был поддержан правительством. После подключения к профильного комитета Совета Федерации и экспертов Федеральной палаты адвокатов, инициатива была доработана, поддержана правительством, администрацией Президента и стала законом.
Подверг резкой критике министра культуры Мединского, публично заявив, что ему стоит подумать о смене профессии в связи с замечанием главы Минкульта руководителю Госархива Сергею Мироненко, назвавшего мифом подвиг 28 панфиловцев.
Выступая на совещании, посвященном архивному делу, министр призвал руководство Госархива РФ заниматься своей профессией и не давать собственных оценок архивным документам после того, как глава Госархива Сергей Мироненко назвал подвиг 28 панфиловцев «мифом».
Т.Фельгенгауэр ― Здравствуйте! Это программа «Разбор полета», программа о людях, которые принимают решения, о том, как они эти решения принимают. Ирина Воробьева, Татьяна Фельгенгауэр в этой студии добрый вечер!
И.Воробьева ― Добрый вечер! И сегодня у нас в гостях с полетом, который мы будем разбирать, наш гость – это заместитель председателя комитета Совета Федерации по конституционному законодательству и государственному строительству – я буду один раз это говорить, потом буду говорить: сенатор…
Т.Фельгенгауэр ― …Еще так недолго продержит эту должность, что можешь не запоминать.
И.Воробьева ― …По конституционному законодательству. Константин Добрынин у нас сегодня в эфире. Константин Эдуардович, здравствуйте!
К.Добрынин ― Добрый вечер!
Т.Фельгенгауэр ― Здравствуйте!
И.Воробьева ― Ну что, расскажите нам, пожалуйста. У нас есть традиционный вопрос, с которого мы начинаем программу. Это вопрос о самом тяжелом решении, о самом сложном, которое вам приходилось принимать в своей жизни. Наверняка такие были.
К.Добрынин ― Если говорить о каких-то шутливых решениях, то самым тяжелым решением в детстве у меня было, когда я в 10-м классе пришел, наконец, беседовать с папой, и он меня спросил о будущем, сказал: «Сынок, кем, в итоге, ты хочешь быть?» Папа был в добром расположении духа, как мне показалось. А папа у меня, чтобы вы понимали, такой советский милиционер настоящий. И ему честно сказал, что я хочу быть артистом. Вот. И после этого я понял, что решение, принятое мной, было очень тяжелым, неправильным – и я стал юристом.
Т.Фельгенгауэр ― Подождите, как так?
И.Воробьева ― Папа сказал: «Сыночек, я неправильно услышал, ты, наверное, сказал: юрист?»
К.Добрынин ― Да, папа сказал, что «надо, естественно, получить образование юридическое, а потом ты, сынок, можешь стать артистом, кем угодно, хоть в цирке трудиться». Поэтому пришлось пойти по стопам папы и стать юристом.
И.Воробьева ― Папа был милиционером.
Т.Фельгенгауэр ― А, что плохого в том, чтобы быть милиционером?
К.Добрынин ― Вы знаете, папа очень хотел, чтобы я был милиционером. Я хотел быть разведчиком. Я вас разочарую, но это было так.
Т.Фельгенгауэр ― А это одновременно немножко артист и милиционер.
К.Добрынин ― Да. Именно поэтому, я думаю, что я и выбрал в этот момент, что надо быть разведчиком.
Т.Фельгенгауэр ― Но это тогда надо было… А вы пошли учиться…
К.Добрынин ― В питерский юрфак, да.
Т.Фельгенгауэр ― В питерский юрфак легендарный.
К.Добрынин ― Теперь легендарный.
Т.Фельгенгауэр ― Вот и преподаватели там у вас, говорят, были тоже хорошие.
К.Добрынин ― Да, все те же лица, да.
И.Воробьева ― Ну, хорошо. Это, что касается детства, а во взрослой жизни самое тяжелое решение в жизни было когда?
К.Добрынин ― Самое глобально тяжелое решение было тогда, когда я решил пойти, скажем так, в политику. Вот это решение, которое мне далось очень тяжело, потому что я, хоть и был юристом, никогда не был публичном человеком вообще. И это был достаточно серьезный поворот в моей жизни. Я очень долго над ним думал.
И.Воробьева ― А как это вышло? Вам пришли и сказали…
Т.Фельгенгауэр ― Есть возможность.
К.Добрынин ― А почему у вас сразу такое восприятие? Нет, так не было. Это моя идея.
И.Воробьева ― Это просто НЕРАЗБ очень напоминает питерский…
Т.Фельгенгауэр ― Это обычно бывают предложения, от которых не отказывают.
К.Добрынин ― Нет, абсолютно другая история. Это была моя идея, которую мне удалось через некоторое время воплотить. Ну, может быть, не совсем так, как я хотел, потому что изначально я собирался попасть в Государственную думу, но не попал, но в итоге я попал в Совет Федерации.
Т.Фельгенгауэр ― А давайте тогда поподробней и про Государственную думу, в которую не получилось, и про Совет Федерации. Когда вы говорите, что «я вот я решил заниматься политической», это была первая мысль, что для этого надо попытаться баллотироваться в Государственную думу?
К.Добрынин ― Да. Это был – я сейчас не помню точно – чтобы по датам не ошибиться, по-моему, начало 2011 года или даже, может быть, конец 2010. И я понимал, что если пытаться попасть в Государственную думу, то надо думать с какой партией туда идти и, вообще, каким образом заниматься этим непростым процессом. У меня были серьезные сложности, потому что и на тот момент и сейчас не было, скажем, той партии, которая меня бы устраивала.
К.ДОБРЫНИН: И на тот момент, и сейчас не было, скажем, той партии, которая меня бы устраивала
И.Воробьева ― Как же так? А как же «Единая Россия»?
К.Добрынин ― А мне помог Народный фронт на самом деле.
И.Воробьева ― Он не «Единая Россия», нет! Нет.
К.Добрынин ― Понятно, что это «Единая Россия», но, тем не менее…
Т.Фельгенгауэр ― Чувствуется, да, что адвокат в студии? ОНФ – не «Единая Россия».
К.Добрынин ― Да, через Народный фронт я, по крайней мере, попытался начать свою политическую картеру. Неудачно.
Т.Фельгенгауэр ― Тогда скажите мне. Вот неудачно. Народный фронт – тоже странное решение, вероятно вынужденное. Но Госдума к концу 10-го года, начала 11-го года имела уже вполне определенную репутацию. И почему именно это в качестве площадки для старта политической карьеры?
К.Добрынин ― Слушайте, ну репутация создается всегда отдельными людьми. Ну и что, что она имел такую репутацию? Я считаю, что если человек с другими взглядами попадет туда, это будет неплохо как минимум для Госдумы, а как максимум для страны. Поэтому, я в этом, кстати, не видел ничего зазорного для себя.
И.Воробьева ― Если бы у вас получилось попасть в Госдуму, вы бы были во фракции «Единая Россия».
К.Добрынин ― Да, я думаю, у меня бы были большие сложности, скорей всего.
Т.Фельгенгауэр ― То есть в этом плане Совет Федерации – это для вас такое… меньшее из зол.
К.Добрынин ― В этом смысле Совет Федерации – это, вообще, очень интересное место работы, потому что, во-первых, я смог остаться беспартийным и тем самым мне удалось, по крайней мере, все свои взгляды, которые у меня есть, стараться воплощать в жизнь; во-вторых, там отсутствует давление, о котором очень много говорят и чрезвычайно преувеличивают – на принятие решения. Поэтому в этом смысле для меня, конечно, Совет Федерации, я считаю, очень хорошее место работы.
И.Воробьева ― То есть, когда шел процесс законодательный по запрету американского усыновления, у вас не было проблем в Совете Федерации с тем, чтобы проголосовать так, как вы считали нужным?
К.Добрынин ― У меня отдельная история получилась с этим законом, потому что я за него не голосовал. Но я и публично заявлял позицию, что я не буду за него голосовать. Я уже рассказывал эту историю. Могу, если хотите ее заново рассказать. Мы с коллегой Тюльпановым публично тогда выразили сомнение в необходимости этого закона, после чего коллега Тюльпанов сломал коленку, а сенатор Добрынин очень сильно заболел. Это была, действительно, была настоящая болезнь. Но, если бы я пришел, то, я думаю, что я бы не голосовал за этот закон. Поэтому… Но, если вы говорите о каком-то давлении, то его не было. То есть это некие такие журналистские мемы, либо какие-то слухи зачастую. По крайней мере, я на себе такого давления, которое можно расценивать как давление, ни разу не чувствовал.
И.Воробьева ― Ну, почему же? Нет только журналистские мемы. Мы же тоже общаемся с некоторыми другими сенаторами. И спрашивали у них, как же они там могли себе позволить так проголосовать за этот закон, и слышали в ответ, что, в общем, давление было довольно жестким.
Т.Фельгенгауэр ― Но у них всегда один и тот же ответ про партийную дисциплину.
И.Воробьева ― Да, это в основном депутаты Госдумы.
Т.Фельгенгауэр ― Да, это депутаты Госдумы.
К.Добрынин ― Я считаю всегда, что каждый делает свой выбор, несмотря на партийную дисциплину или какие-то еще вещи, поэтому выбор всегда есть.
Т.Фельгенгауэр ― Про выбор тогда. Давайте вернемся к студенческим вашим годам. Санкт-Петербургский государственный университет, юрфак. Как много мы последнее время про него слышим! Какие удивительные судьбы бывают у людей, которые в определенный момент там учились, и с кем учились, и у кого учились.
Вот вы, когда были студентом, вы для себя какие-то решения принимали, что «вот тут, наверное, классные ребята, и их, наверное, лучше держаться», или там, через какое-то время: «Ну, неплохую карьеру все делают, не возобновить ли нам студенческие связи?»
К.Добрынин ― Вы знаете, у нас на курсе такого не было. У нас, действительно, был очень дружный курс, это правда. Достаточно удачливый, если оценивать его с точки зрения дальнейших карьер профессиональных. Но, поверьте – это абсолютно честно – никогда мы там не дружили, никогда не общались исходя из каких-то потенциальных взглядов на будущее. Это не было, вообще, никогда, по крайней мере, у нас в компании. Не знаю, может быть, у кого-то было.
И.Воробьева ― Ну, а потом, когда люди начали занимать посты. Вот вы, почему в феврале 12 года пошли именно в Архангельскую область избираться?
К.Добрынин ― Архангельская область – у меня, вообще, в этом смысле с ней профессиональная деятельность оказалась связанной. То есть, когда я еще не собирался заниматься политикой, я работал в достаточно большой целлюлозно-бумажной корпорации, которая называется группа «Илим», тогда она называлась «Илим Палп». Это предприятие в Архангельской области, в Восточной Сибири.
И как раз, когда я пришел работать туда, начался достаточно серьезный корпоративный конфликт, который продлился 4 года, который отчасти, так получилось, что меня сформировал. Во время конфликта мне пришлось практически жить в Архангельской области, можно сказать, на территории завода, который подвергался там попытке недружественного поглощения. Ну, и потом я работал в корпорации еще лет 8, наверное, поэтому в этом смысле привязка к области у меня была прямая профессиональная.
И.Воробьева ― А с Дмитрием Медведевым, у вас какие отношения?
Т.Фельгенгауэр ― Вы же как раз в группе «Илим» вместе…
К.Добрынин ― Вы знаете, я устал отвечать на этот вопрос, но еще раз отвечу…
И.Воробьева ― Но нашим слушателям это надо обязательно объяснить.
К.Добрынин ― Мы, действительно, работали в одной компании, но в разные периоды времени. Когда Дмитрий Анатольевич оттуда уволился, я туда пришел через некоторое время. То есть мы с ним не пересекались профессионально.
Т.Фельгенгауэр ― Просто, мало ли – когда вы писали письмо Дмитрию Медведеву по поводу этой образовательной программы FLEX американо-российской, вдруг вы написали ему: «Да, я, кстати, разгребал за вами в «Илиме» потом 4 года, Дмитрий Анатольевич, может быть, вспомните».
К.Добрынин ― Ну, писал я ему тогда ровно потому, что он по должности являлся тем человеком, кому и надо было написать то обращения. Я считаю, что я сделал правильно.
Т.Фельгенгауэр ― А как, вообще, принимаете, принимали решение по поводу того, что «вот здесь я выскажусь, здесь я не выскажусь, а тут я напишу письмо Медведеву»?
К.Добрынин ― На самом деле, хороший вопрос, потому что реагировать на все невозможно.
Т.Фельгенгауэр ― Вот в том-то и дело. Если посмотреть, что делает Госдума последние несколько лет, вы бы просто целыми днями сидели и комментировали.
К.Добрынин ― Действительно, политика же не заключается в комментарии или реакции на чью-то деятельность – надо производить свое. Но, тем не менее, на какие-то вещи, с моей точки зрения, либо не очень адекватные, с юридической точки зрения, либо вообще странные, либо непрофессиональные, я считал необходимым реагировать. Поначалу я, действительно, реагировал много на что. И поначалу я не очень разобрался, что некоторые коллеги из Госдумы – есть, к сожалению, такое явление – занимаются законодательным спамом. И, когда ты видишь некую инициативу, ты поначалу искреннее пытаешься ее как бы разобрать, с точки зрения права, объяснить, что вот здесь это не так, потому что статья такая-то, концепция такая-то, давайте вспомним доктрину права. И поначалу я очень искренне это делал, но потом мне немножко это надоело, потому что я, наконец, понял, что это не нужно делать, и начал реагировать уже на какие-то уж совсем вещи, которые неправильны, с точки зрения возможных последствий. То есть, когда есть одно мнение, которое высказано публично, публичным человеком, я иногда, когда понимал, что здесь надо высказаться, я давал альтернативное мнение. Но для того, чтобы была все-таки полярность.
К.ДОБРЫНИН: Некоторые коллеги из Госдумы занимаются законодательным спамом
Т.Фельгенгауэр ― Те законы, которые приходят сегодня в Совет Федерации к сенаторам из Государственной думы – вот вы юрист, вы вроде как должны знать, как надо писать законы – насколько все ужасно? Потому что нам-то потом по этим законам жить, которые вы там одобряете, потом президент там подписывает.
К.Добрынин ― Во-первых, не все ужасно, с точки зрения, например, юридической техники. Просто ты либо согласен с концепцией закона, либо с ней не согласен вообще изначально. Это одна история.
Второе, что касается моего восприятия. То есть иногда я, например, не согласен с таким решением, которое предлагается, но я могу, став на позицию коллеги, его обосновать юридически. Условно говоря, если теорема доказывается – вот она доказывается, то есть в принципе это, с точки зрения права, с точки зрения юридической техники это правильно – то тогда я могу, например, согласиться с этим, если меня убедили. Если меня не убедили, ну, значит, я либо буду голосовать против, либо воздержусь. Это решение, которое я принимаю сам за себя, и я уверен, что многие мои коллеги делают так же. Другое дело, что взгляды у всех разные, знания у всех разные.
И.Воробьева ― Насколько вы реагируете на общественное обсуждение того или иного законопроекта, который поступает из Госдумы? Было же много всяких громких историй, и это не только закон о запрете американского усыновления. Это и закон Ирины Яровой о запрете критики действий войск антигитлеровской коалиции и другие всякие.
К.Добрынин ― Что касается коллеги Яровой с ее этим странным законопроектом, который стал в итоге законом, я, по-моему, высказался публично. Я считаю, что этот закон в той редакции не стоило, он ошибочный. Более того, он не решает ту проблему, которую она пыталась решить. Там есть фактические ошибки. Но, к сожалению, я думаю, что здесь сыграло роль называние законопроекта, потому что, я думаю, что многим коллегам было бы странно голосовать против законопроекта с таким названием.
Но я все свои аргументы высказывал публично, в том числе, и Ирине Яровой. Может быть, ей эта критика не нравилась, она пыталась меня стыдить, что нельзя, оказывается, коллегу подвергать критике, но все равно мы с ней мило поговорили и разошлись во взглядах. Я не голосовал за этот закон. Я думаю, что рано или поздно этот закон будет изменен.
И.Воробьева ― Но вы же читаете, что пишут в Твиттере, в Фейсбуке, что говорят в СМИ, что пишут СМИ по поводу того или иного законопроекта. Вы как-то ориентируетесь, когда принимаете решение: голосовать, не голосовать?
К.Добрынин ― Слушайте, но невозможно же принимать решения, ориентируясь на то, что пишут в Твиттере или Фейсбуке. Ты ориентируешься на совокупность. Конечно, ты читаешь различные мнения. Я читаю практически все, по крайней мере, стараюсь. Проблема сложная. Я пытаюсь увидеть всю палитру, но все равно я буду ориентироваться на свой багаж, который есть у меня, на, может быть, не слишком большой, но все-таки жизненный опыт, которые тоже есть.
И.Воробьева ― Давайте вернемся чуть назад. Почему вы ушли из большой корпорации? Вы до 4-го года там работали?
К.Добрынин ― Нет, я дольше там работал. Я не уходил никуда. Я так и работал и в «Илиме» и плюс у меня свой бизнес существовал: юридический консалтинг. Просто, когда у меня все-таки вызрела мысль о том, что, наверное, стоит пойти в политику – вот я перешел из бизнеса в политику. Да, я, наверное, пришелец из бизнеса.
И.Воробьева ― Когда вы говорите про свое дело, это ваша юридическая компания, да?
К.Добрынин ― Да.
И.Воробьева ― Которая, в том числе, в 2008 году защищала боксера Кузнецова в этом страшном деле об убийстве при защите ребенка. А вы как-то в это дело тоже входили или только ваши сотрудники?
К.Добрынин ― Нет, мои сотрудники. Я все-таки осуществлял раньше стратегическое управление компанией, то есть я не был судебным адвокатом. Может быть, это недостаток, но каждому свое. Вот я в тот момент не был публичным человеком, и для меня, я думаю, было бы достаточно сложно оказать действительно квалифицированные услуги. Другое дело, что подобные дела а-ля дело боксера Кузнецова, дело Никиты Леонтьева – это мальчик, которого забили сотрудники полиции в Санкт-Петербурге. Это дела pro bono, которые мои коллеги бывшие, и я знаю ряд других компаний – они их ведут и ведут успешно, и делают хорошее, доброе дело.
Т.Фельгенгауэр ― А никогда у вас не было развилки, что, может быть, все-таки пойти в адвокатуру непосредственно?
К.Добрынин ― Вы знаете, я же не был адвокатом в чистом виде. Я всегда был юридическим консультантом, корпоративным юристом, либо, как говорится юрист in-house, а потом консультантом.
Т.Фельгенгауэр ― Но можно же стать адвокатом. Для этого есть совершенно понятная процедура. Мы вот знаем адвокатов из числа бывших прокуроров.
К.Добрынин ― На тот момент я не собирался идти в адвокатуру. Другое дело, что, может быть, время покажет, может быть, приду еще.
Т.Фельгенгауэр ― Востребованная профессия очень.
К.Добрынин ― Более чем. Я вообще считаю, что адвокатура российская – это абсолютно пока недооцененный ресурс, а это, действительно, огромное количество профессиональных людей, это более ста тысяч, которые могут приносить еще более серьезную пользу людям. Это правда.
Т.Фельгенгауэр ― Но для этого только систему судебную бы перестроить как-нибудь.
И.Воробьева ― Да, я еще хотела спросить по поводу этого дела и других дел. Вы как руководитель принимали решение, что вот это надо, например, «боксера Кузнецова мы возьмем, мы понимаем, что оно будет очень резонансное, и мы будем работать»?
К.Добрынин ― Некоторые дела, практически все подобные дела, когда ты принимаешь решение о том, брать или не брать, конечно, это эмоциональная составляющая. Ты видишь несправедливую вещь, неправильную вещь – ты обсуждаешь со своими коллегами, ты говоришь: «Ребята, вот такая история». Они говорят: «Да, будем работать». И каждый работает бесплатно за свое время собственное. Достигает результата. Не быстро, но, тем не менее.
И.Воробьева ― А, почему бесплатно.
К.Добрынин ― Потому что это pro bono. А кто будет оплачивать услуги серьезной юридической компании? Это дорого. Ты берешься решать эту проблему. Это называется: во имя общественного интереса, во имя общественного блага. Это такое достаточно известное направление, вообще, в западной юридической истории. У нас, к сожалению, рынок pro bono, он не развитый…
Т.Фельгенгауэр ― Генри Маркович Резник защищал одного из фигурантов Болотного дела pro bono.
К.Добрынин ― Это единичные случае, и, если мы будем сравнивать pro bono у нас и pro bono за рубежом, конечно, это абсолютно день и ночь. Они говорят о глобализации pro bono, о том, каким образом структурировать все это. А мы должны говорить только пока о том, как правильно pro bono имплементировать в наше законодательство. Более того, расскажу историю реальную, когда я как-то на каком-то мероприятии с коллегами причем упомянул pro bono, кто-то, то ли в шутку, то ли в серьез подумал, что речь идет о НЕРАЗБ (БОНА?), то есть это фикция…
Т.Фельгенгауэр ― Ужас!
К.Добрынин ― И пришлось некоторое время потратить на то, чтобы объяснить, что pro bono – это все-таки насколько иная вещь.
И.Воробьева ― То есть коллегам?
К.Добрынин ― Да, бывает и такое. Но сейчас, я думаю, что такого уже не будет, но, тем не менее, иногда бывают странные вещи. То же самое как с медиацией. Институт медиации, когда при мне это было, когда его перепутали с медитацией. Потому что это правильные правовые формы, которые реально нужны, которые реально нужны, которые облегчают жизнь, но которые не все даже профессионалы знают и понимают, о чем идет речь, как бы это не стыдно звучало.
И.Воробьева ― И все-таки, почему вы приняли решение, что будут вот в такой форме ваши сотрудники защищать? Почему не за деньги?
К.Добрынин ― Почему за деньги? Потому что за деньги pro bono не осуществляется.
И.Воробьева ― Я понимаю. Зачем вы сделали именно так, как сделали? Тоже на эмоциях было принято решение?
К.Добрынин ― Нет. Ну, потому что, если ты помогаешь кому-то бесплатно… То есть, чем может помочь, условно говоря, с точки зрения благотворительности юрист? Самая лучшая его благотворительность – это, либо если он занимается правовым просвещением, например, в детских домах читает какие-то лекции для детей об основах права – это тоже наши сотрудники делали и делают; либо ты берешь сложные дела, где человек, потерпевший, который находится под угрозой, мы знаем, что у него нет своих средств для свой защиты, мы принимаем решение, что надо ему помочь.
Т.Фельгенгауэр ― То есть это такая форма благотворительности.
К.Добрынин ― Это в определенном смысле форма юридической благотворительности. И я здесь могу сказать, что мы не уникальны. Это что многие сейчас начинают делать. Многие – имеется в виду в Санкт-Петербурге, в Москве. Все-таки надо, чтобы и коллеги из регионов это понимали и тоже тратили свое время и деньги на это.
Т.Фельгенгауэр ― А есть ли какая-то форма благотворительности для сенатора? Член Совета Федерации может что-то сделать? Потому что у вас как бы есть право законодательной инициативы. Вы можете попытаться что-то изменить, внося закона.
К.Добрынин ― Форма благотворительности для сенатора остается ровно такой же, как для всех остальных людей, то есть ты здесь не поражен в правах. Другое дело, что твоя профессиональная деятельность, когда ты вносишь какие-то законы или, когда ты реагируешь на обращения граждан, не является благотворительностью – это является твоим функционалом нормальным. То есть это не счастье, которое ты даришь людям, а твоя работа.
Т.Фельгенгауэр ― Если послушать некоторых губернаторов, то надо говорить им большое спасибо за то, что они выполняют свою работу. Дороги там не раскапывают.
К.Добрынин ― Я смотрел это видео с главной Марий Эл. Конечно, это по форме выглядит абсолютно отвратительно, неприемлемо. Я думаю, он уже пожалел о своей шутке. Ну, что тут еще можно сказать? По-моему, все видно на видео. Я уверен, что такое впредь не повторится, хотя он и сказал, что будет и впредь дальше шутить, но, мне кажется, что шутка все-таки должна быть уместна.
И.Воробьева ― Мне кажется, пусть шутит дальше, все остальные – тоже. Мы хотя бы будем знать, что происходит и чего ждать от всяких разных людей. А у нас между тем перерыв. Уже полпрограммы пролетело совершенно незаметно. У нас еще очень много вопросов, у наших слушателей тоже. Я напомню, что у нас в эфире сенатор Константин Добрынин. Сейчас вернемся через несколько минут.
И.Воробьева ― Продолжается программа «Разбор полета». Татьяна Фельгенгауэр, Ирина Воробьева и Константин Добрынин, заместитель председателя комитете Совета Федерации по конституционного законодательству и госстроительству.
Т.Фельгенгауэр ― Еще про работу в Совете Федерации…
К.Добрынин ― Еще три дня.
Т.Фельгенгауэр ― Еще три дня! Боже, гуляем!
По поводу сенатора. Вот вы упомянули про обращения граждан, когда уже от области…
К.Добрынин ― Не только от области – любые.
Т.Фельгенгауэр ― И вообще… Мы вот часть еще звоним сенаторам от области, именно как представителям области, если там какие-то проблемы. Когда к вам поступают жалобы и письма от граждан, как вы тут решали и решаете еще целых три дня, что и как с этим делать, и насколько часто вы сталкивались с ситуациями, когда люди в отчаянии, а вы ничего не можете сделать - решай не решай.
К.Добрынин ― Потому что иногда обращения, которые поступают – это достаточно тяжелая история, - когда ты не можешь вмешиваться, когда ты просто не имеешь права вмешиваться, исходя из этого, что по закону это запрещено, например, когда идет судебное разбирательство, и ты не можешь никаким образом. А люди просят тебя сделать запрос куда-то, позвонить. И в этом, действительно, большая проблема, потому что ты должен ответить в зависимости от твоей изобретательности. Либо ты иногда, как мы делали, просишь коллег заняться pro bono, например, помочь людям. И мы так делали. И у меня в Архангельской области, в том числе, мои коллеги бывшие вынуждены были этим заниматься.
У нас там была дикая история, конечно, когда четырехлетний мальчишка, по-моему, пришел с родителями в мебельный магазин. На него упала выставочная дверь и сломала ему бедро. Их разве что из магазина чуть не выгнали, чтобы они там «скорую» ждали на улице. Ну, нормальная же ситуация, да? Не мешали, чтобы в магазине.
И.Воробьева ― Действительно…
К.Добрынин ― И дело не возбуждалось очень долго. То есть материал проверялся, перепроверялся, гулял из различных следственных органов достаточно всяким затейливым рисунком, пока я не попросил своих коллег заняться юридической помощью. И в итоге пришлось все равно, несмотря на то, что коллеги занялись, писать Бастрыкину, и после этого все произошло буквально в считанные дни, что, конечно, нелепо, потому что все то же самое местные правоохранители должны были сделать самостоятельно по закону и в срок. То есть для меня, конечно, такая ситуация была диковата, потому что все очевидно.
И.Воробьева ― Хорошо, а, когда речь идет не о судебном разбирательстве, в ручном режиме все равно что-то чинится. Вот вы звоните кому-то в Архангельскую область и говорите: «Я сенатор. У вас тут это… и вот это… Разберитесь!»
К.Добрынин ― Не совсем так. Иногда, действительно, кто-то находится в больнице. Да, человек считает, что оказывается, недостаточно квалифицированная помощь. Приходится, действительно, звонить в правительство области. Они реагируют достаточно быстро на это. То есть это работает. Но это да, вы правы, такой ручной режим.
Третья часть обращений – это, когда какие-то законодательные идеи люди присылают. Ты их отсматриваешь. Бывают порой любопытные вещи, которые можно хоть как-то использовать – тогда используешь. Иногда советуешь людям, когда просто совет юридический, ты говоришь людям, что путь такой. Человек дальше может сам воспользоваться этим. Это большой объем на самом деле.
И.Воробьева ― Всегда было интересно, когда сенаторы представляют область, вы, действительно, чувствуете, что за вами область, и вы ее интересы представляете, отстаиваете, защищаете?
К.Добрынин ― Поскольку я в этом смысле был и остаюсь очень публичным – у меня варианта другого не было – мне люди могут писать и пишут в Фейсбуке, например, в личные сообщения.
И.Воробьева ― А вы папочку «другое» просматриваете?
К.Добрынин ― Я практически все сообщения, которые мне приходят… ну, может быть, какие-то упустил.
И.Воробьева ― Вы, по-моему, не знаете о существовании папочки «другое». Вы посмотрите, у вас там скопилось, наверное, несколько сотен.
К.Добрынин ― Почему? Нет. Ничего у меня там не скопилось, все у меня там нормально. Поэтому отрабатываю. Другое дело, что есть аппарат, который помогает в этом – это правда. Ты же не сам, не всегда в ручном режиме разбираешь вал обращений – их очень много. Сегодня, по-моему, Плигин рассказывал, что к ним приходит в комитет Госдумы порядка 300 обращений.
И.Воробьева ― В какой срок, в день?
К.Добрынин ― По-моему, в месяц, если я не ошибаюсь, либо в неделю. Может быть, в неделю, я не уточнил. Прилично. У нас в Совете Федерации примерно такая же история. То есть помимо того, что тебе лично приходят, еще приходят на комитет, на председателя Совета Федерации, и на все это необходимо отреагировать.
И.Воробьева ― А почему вы последние три дня сенатор? Про формально – мы знаем, как это происходит. Имеется в виду вы сами или вас?..
К.Добрынин ― Слушайте, вопрос последних трем месяцев – мы сами. Другое дело, что у каждого есть развилка. В какой-то момент она, может быть, чуть ближе, либо чуть дальше. Вот я посчитал, что на этой развилке, которая у меня получилась этим летом, мне интересней пойти чуть-чуть в другую сторону.
И.Воробьева ― А кем вы будете после того, как?..
К.Добрынин ― Я останусь юристом.
И.Воробьева ― Это понятно. Это из вас нельзя вырезать.
К.Добрынин ― Я об этом скажу в пятницу.
И.Воробьева ― Ну, что такое! Ну, Константин, как так вообще можно? Вы в эфире. Хотя намекните.
К.Добрынин ― Позвольте мне немножко сохранить интригу.
И.Воробьева ― Давайте, намекните.
К.Добрынин ― Тем более, я, действительно, останусь юристом и не уйду из публичной политики.
Т.Фельгенгауэр ― То есть и политика там тоже каким-то образом будет?
К.Добрынин ― В том или ином виде – да.
Т.Фельгенгауэр ― А, если подводить итог – кстати, там вопрос был хороший от слушателей и про Совет Федерации еще поговорим, - но в целом, если подвести итог этим трем годам… не помню…
К.Добрынин ― Ну, почему? 3,7.
Т.Фельгенгауэр ― Серьезный срок. Если подвести итог этим годам в Совете Федерации. Вы сказали, что «я решил, что мне надо идти в политику». Вы сменили свой публичный образ на не публичный. Сейчас…
К.Добрынин ― Если что, то чем похвастаться?
Т.Фельгенгауэр ― Нет, этот вопрос вам задали минимум в пяти интервью, которые я прочитала, готовясь к эфиру. Вы жалеете о том решении, когда вы решили пойти в Совет Федерации?
К.Добрынин ― Нет, ни капли.
Т.Фельгенгауэр ― Вы считаете, что вы смогли позаниматься политикой в Совете Федерации?
К.Добрынин ― Я считаю, что мне удалось заниматься политикой в Совете Федерации. Более того, я рад, что я работал и работаю именно в Совете Федерации – это правда. Вот, с чего мы начинали… Я считаю, что да, это реальная интересная школа в силу особенностей, в том числе, верхней палаты. Это правда. Она отличается от Госдумы.
Т.Фельгенгауэр ― В смысле и в вопросе сохранения репутации?
К.Добрынин ― Репутация не зависит от того, в каком месте ты находишься, абсолютно. Зависит только от твоих действий. Ты можешь потерять репутацию, и это не важно, где ты находишься - в Совете Федерации, Госдуме или еще где-то или работая еще где-то….
Т.Фельгенгауэр ― Потерять, да, я согласна – это не зависит, а вот сохранить?
И.Воробьева ― Константин, скажите, а вы, как человек, который всю программу нам рассказывает о том, что важно мнение, и вы высказываете свое мнение регулярно по разным законопроектам, законам и так далее. Как такой человек мог за три дня до того, как перестанет быть сенатором, внести этот закон о приравнивании реабилитации сталинизма, как экстремизму, то есть фактически привлекать людей по уголовной статье за то, что они либо чего-то не поняли, чего-то не знают, либо у них другое мнение?
К.Добрынин ― То, что касается закона, который я внес сегодня – идея этого закона у меня родилась достаточно давно, в начале года. Просто так получилось, что я оставил его под конец, потому что наиболее сложный законопроект. Основная проблема, почему, скажем, занялся этим законопроектом – дело в том, что сейчас существует огромный перекос, если мы говорим о фальсификации истории.
Мы же постоянно об этом говорим, что у нас фальсифицируют историю. Абсолютно незаметно происходит такая странная история, когда период сталинизма, условно, он становится вдруг абсолютно рукопожатным, он становится приемлемым в каких-то публичных выступлениях, и, более того, приемлемым становится оправдание массовых репрессий, уничтожение собственных граждан.
К.ДОБРЫНИН: Незаметно период сталинизма становится вдруг абсолютно рукопожатным
Я считаю, что в этот момент законодатель имеет право предложить коллегам подумать о законодательном регулировании этих взаимоотношений для того, чтобы отделить то, что является, например, мнением дискуссионным, от того, что является уже преступлением. Поэтому, мне кажется, в том виде, как я сформулировал этот закон – понятно, что коллеги из Госдумы предложат какие-то свои варианты – но сама форма имеет право на существование. Может быть, какие-то формулировки не совсем точные сейчас, может быть и так, но это не значит, что этот закон не нужен, потому что в какой-то момент черное надо называть черным, причем это должно делать государство.
И.Воробьева ― Вы, правда, считаете, что, привлекая по 282-й статье, фактически репрессивной статье, по которой могут сажать, а могут не сажать, могут привлекать, а могут не привлекать за комментарии в интернете, за высказывания, то есть вы предлагаете этой статьей исправить и сделать так, чтобы люди называли черное черным?
К.Добрынин ― Во-первых, сейчас в любом случае суд трактует это произвольно – то, что происходит сейчас, если мы говорим об оправдании репрессий или уничтожения людей при сталинизме. Другое дело, что предлагаю я – я предлагаю все-таки определить более точно, что можно трактовать, а что трактовать нельзя. Но я убежден, что какие-то вещи – да, на них надо вешать знак «Стоп», потому что, если дальше позволять формировать общественное мнение таким образом, то это может привести к достаточно большой беде, потому что, когда публичные люди заявляют о том, что массовые репрессии – это в принципе были, конечно, перегибы, но зато у нас государство неплохо развивалось – я считаю, что это, конечно, путь в никуда, это путь опасный достаточно.
Т.Фельгенгауэр ― Константин, не поздно ли вы спохватились? Потому что Сталина у нас тут эффективным менеджером стали считать довольно давно. Здесь, наверное, уже вопрос не в законодательстве и попытке регулировать и объяснять, уже как бы в виде закона закрепить, что черное – это черное, как вы говорите. Это уже скорее вопрос образования.
К.Добрынин ― Для того, чтобы провести тотальную десталинизацию, достаточно включить в образовательную программу Шаламова, в 11-м классе чтобы читали обязательно. И в принципе лет через 10 можно будет с десталинизацией покончить и без принятия какого-либо дополнительного регулирования в принципе.
К.ДОБРЫНИН: Чтобы провести тотальную десталинизацию, достаточно включить в образовательную программу Шаламова
И.Воробьева ― Так что же вы это-то не предложили, а экстремизмом начали пугать население?
К.Добрынин ― Я считаю, что надо идти и этим путем, потому что ситуация… Если мы говорим о Шаламове – то это будет достаточно долго. А сейчас ситуация в моем понимании несколько критичная, потому что надо предлагать регулирование. Государство имеет право регулировать эти правоотношения. Но, если мы говорим о воспитательных задачах, профилактических, тогда да – тогда школьное образование.
Т.Фельгенгауэр ― Но у вас в принципе не так много времени осталось для того, чтобы следить в качестве сенатора за судьбой своего законопроекта.
К.Добрынин ― Слушайте, иногда некоторые вещи надо назвать. Предложить дискуссию.
Т.Фельгенгауэр ― Для вас важнее был факт поднятия самой темы?
К.Добрынин ― Во-первых, правильно поднять тему, во-вторых, я же не просто поднял ее в публичном обсуждении. Я предложил ее обсуждать на площадке Государственной думы. Поэтому коллегам придется обсуждать ее предметно и придется обсуждать ее на уровне экспертного мнения. Я считаю, что это полезно, само обсуждение такое профессиональное, оно будет полезным, независимо от результата.
И.Воробьева ― Когда в июне этого года вы высказались за возможность признания в России однополых браков, вы уже знали, что вы не будете сенатором, вам уже все равно было?
К.Добрынин ― Что касается истории с возможностью нахождения правовой формы, как я сказал – я не сказал, что это должно быть обязательно браком – вот мое мнение, которое я высказал, оно было очень спонтанным, это правда. Я посмотрел реакцию, которая пошла в наших СМИ на, между прочим, не политическое, а юридическое решение Верховного Суда – это надо не забывать. То есть это абсолютно разные вещи. Я высказался о том, что коллеги из Америки, они просто в итоге, пройдя длинный юридический путь, нашли решение для себя. И мы, как государство, можем сколько угодно отмахиваться от проблемы, говорить, что у нас этого нет или что этого никогда не будет. Но это есть – раз. И у этих людей есть право просить для себя те права, которых они в их понимании лишены. Другое дело, каким образом это, в итоге, будет решено законодательно – это вопрос. У меня, например, нет этого решения. Что я такого сказал, что не должен был сказать государственный человек?
Т.Фельгенгауэр ― Константин Эдуардович, здесь же вопрос не в том, что вы должны были говорить или не должны. Просто услышать это, в общем-то, нормальное вполне заявление…
К.Добрынин ― Я перебью. Если бы это было в феврале – решение Верховного Суда, я бы точно так же отреагировал, но оно было в июне, могло быть в июле.
Т.Фельгенгауэр ― Да-да. Я говорю об общем фоне, когда мы видим некоторых депутатов и этот закон о гей-пропаганде – боже мой! – запрещенные «Дети 404». Да миллион всего. Я же говорю про фон, про то, в чем мы живем.
К.Добрынин ― Я, по-моему, еще года два назад написал достаточно большую статью, которая называлась «Спам инициатив цвета неба», которая как раз была посвящена этой проблематике. Другое дело, что это было в более саркастическом варианте, потому что я, действительно, не осознавал тогда, что этот закон может быть принят, потому что он абсолютно бессмысленный, с точки зрения права, если мы говорим о законе о гей-пропаганде, потому что невозможно пропагандировать… Пропаганда – это распространение системы взглядов среди множества адресатов, причем распространение, которое достигает цели. Невозможно пропагандировать это.
Поэтому я, когда писал различные статьи, комментировал что-то, я это делал шутливо, саркастично, я не предполагал, что это может принять все-таки форму законодательного акта. Поэтому, когда произошло то, что произошло в Америке – решение Верховного Суда – я отреагировал, может быть, чуть более серьезно, чуть более эмоционально, но, по крайней мере, искренне.
И.Воробьева ― Скажите, а что ответил вам Бастрыкин по поводу проверки вменяемости господина Милонова? Это вы, действительно, писали ему официально совершенно?
К.Добрынин ― Да, я писал. Три обращения я делал. Два было в Генпрокуратуру и одно было в Следственный комитет. Естественно, они не нашли состава преступления.
И.Воробьева ― Скажите честно, что вы троллили Милонова, Бастрыкина и прокуратуру.
К.Добрынин ― Нет, здесь не было троллинга. Может быть, по форме это выглядело как троллинг, но, что касается основной задачи, то она была воспитательная. И я считаю, что коллега Милонов тогда определенные выводы сделал. Другое дело, что надо постоянно держать в тонусе
И.Воробьева ― I"m Watching You, Vazovski!
К.Добрынин ― Нельзя его оставлять без внимания, потому что, когда ты его держишь в тонусе, когда ты его юридически одергиваешь, выговариваешь ему, говоришь: Коллега, это не совсем корректно вы сказали – он какое-то время все-таки приходит в себя. Но это, действительно, некий перманентный процесс, которым надо заниматься. К сожалению, придется этим процессом заниматься, судя по всему удаленно. Но я не думаю, что…
Т.Фельгенгауэр ― Но вы не бросите это все делать?
К.Добрынин ― Я думаю, что мы это забросим. Мы будем отслеживать его деятельность с точки зрения закона.
Т.Фельгенгауэр ― Это тоже решение. Это, по-моему, прекрасное решение. Это тоже, по-моему, pro bono своего рода – следить за вменяемостью депутата Милонова.
К.Добрынин ― Понимаете, он талантливый парень, но, к сожалению, я считаю, что он жертва своего образа. Все-таки маска слишком сильно приросла к лицу и пустила свои вредные корни.
Т.Фельгенгауэр ― А раздумывали ли вы уже – хорошо, О’кей, политика, но политика бывает разные, в том числе, можем обратиться к самому распространенному явлению – борьба за власть. Для себя вы видите в ближайшем, может быть, будущем или отдаленном такую развилку, что это уже борьба за власть? Возможно это уже какая-то партия, возможно, оппозиционная или опять ОНФ под руку повернется?
К.Добрынин ― Нет. Мне кажется, что политика, по крайней мере то, как я сейчас это воспринимаю, это попытка предлагать свои ценности, которые ты исповедуешь и которые ты считаешь более полезным для твои страны – их предлагать. Если бы я сейчас хотел бороться за власть, я думаю, что на этой развилке я бы, наверное, пошел другим путем. Здесь, на самом деле, сложный вопрос, спасибо, что вы его задали, потому что это всегда вопрос личного выбора человека. Вот у меня семья. И я, когда принимал решение, что я буду заниматься политикой, я для себя решил, что если это будет существенно и мешать моей семье, то есть, если я не смогу видится с детьми, если я не смогу проводить время со своей женой, то я выберу семью – это правда. Поэтому для меня важней семья.
И.Воробьева ― Наверняка же были такие моменты, когда вам приходилось выбирать семью с собственного места работы, это сильно било по работе?
К.Добрынин ― Вы имеете в виду, когда я уже был в политике?
И.Воробьева ― Ну да. Просто вы сейчас говорите, что «я принял такое решение, что семья для меня важнее».
К.Добрынин ― Это я приняло до того…
И.Воробьева ― О’кей, хорошо. Но вы последовательно этому решению…
Т.Фельгенгауэр ― Отказываться пришлось от много из-за этого решения?
К.Добрынин ― Вы знаете, такая интересная штука: когда стал заниматься политикой, стал намного сильней ценить семью, абсолютно. Я никогда этого не думал, я не думал, что это может настолько резко у меня проявиться. Да, это существенно для меня, является таким, существенным фактором.
И.Воробьева ― В семью приносите работу, обсуждаете с семьей ваши законодательные инициативы?..
К.Добрынин ― Нет! Не приношу, но иногда, к сожалению, приносятся, потому что, когда приходишь домой, соответственно, ты свое состояние, иногда не очень хорошее ты, конечно, притаскиваешь в семью. Но у меня в этом смысле жена очень хитро поступает: она выпускает детей.
К. ДОБРЫНИН: Когда стал заниматься политикой, стал намного сильней ценить семью
Т.Фельгенгауэр ― Сначала.
К.Добрынин ― Да.
Т.Фельгенгауэр ― Дети, займитесь папой!
К.Добрынин ― Да, и это на самом деле спасает, это правда.
Т.Фельгенгауэр ― Тогда последний вопрос, традиционный в нашей программе. Ну, не хотите вы нам рассказывать до пятницы, кем вы будете теперь работать, но, есть ли решение, над которым вы сомневаетесь сейчас, над чем вы раздумываете?
К.Добрынин ― Нет, сейчас нет решения, над которым я сомневаюсь, потому что то решение, которое я принял летом, я считаю его правильным, оно мне нравится – это самое главное. Поэтому нет, такого решения нет. Но, знаете, это как в «Поле чудес» - я сейчас вспомнил – потому что, если мы вернемся к началу политической карьеры, когда я пошел в политику через Народный фронт, то выдвигал меня туда профком Котласского ЦБК. И, когда я шел на передачу – они же смотрят тоже «Эхо Москвы» – попросили передать привет. Я передаю привет Коряжме и профком Котлассого ЦБК, потому что они во многом сыграли важную роль. Всем привет! Я выполнил обещание.
И.Воробьева ― Можно еще 20 секунд… А можете передать привет Совету Федерации и сказать какие-нибудь слова?
К.Добрынин ― Да.
И.Воробьева ― Давайте!
К.Добрынин ― Дорогие коллеги, на самом деле, я искренне и от всего сердца хочу сказать вам всем спасибо за ту атмосферу, в которой я работал, за то, что вы всегда подставляли плечо, добрый совет давали и помогали мне во многом работать. Это правда.
И.Воробьева ― Прекрасно! Спасибо большое. Константин Добрынин, заместитель председателя комитета Совета Федерации по конституционному законодательству и госстроительству еще три дня будет на этой должности, а у нас в эфире был в программе «Разбор полета». Спасибо большое!
Т.Фельгенгауэр ― Спасибо большое, до свидания!
К.Добрынин ― Спасибо вам!
Добрынин Константин Эдуардович
Заместитель председателя Комитета Совета Федерации по конституционному законодательству и государственному строительству
Дата рождения: 23.11.1976
Срок окончания полномочий*: сентябрь 2015 года
Подробная биография
Образование:
1998 - Санкт-Петербургский государственный университет (юрист)
Должность перед избранием (назначением):
директор по региональному развитию ОАО "Групп "Илим", депутат муниципального Совета муниципального образования "Емцовское" Плесецкого муниципального района Архангельской области третьего созыва на непостоянной основе
* срок окончания полномочий органа государственной власти субъекта Российской Федерации, высшего должностного лица (руководителя высшего исполнительного органа государственной власти) субъекта Российской Федерации, избравшего (назначившего) члена Совета Федерации
Добрынин Константин
Родился 23 ноября 1976 года в Ленинграде.
В 1998 году окончил юридический факультет Санкт-Петербургского Государственного Университета.
В 2001 году был приглашен на работу в состав юридической дирекции лесопромышленной корпорации ЗАО "Илим Палп Энтерпрайз" на позицию юриста. Спустя год возглавил отдел по защите прав собственности в структуре корпорации.
На протяжении 2001-2004 годов непосредственно участвовал в корпоративном споре ЗАО "Илим Палп Энтерпрайз" и компании "Базовый Элемент" в должностях заместителя директора и исполняющего обязанности директора юридического департамента ЗАО "Илим Палп Энтерпрайз".
В 2003-2005 гг. – член совета директоров Котласского ЦБК.
После реорганизации ЗАО "Илим Палп Энтерпрайз" в ОАО "Группа Илим" в 2007 году назначен на должность Директора по защите прав собственности и одновременно заместителя Главного Управляющего Директора по юридическим вопросам реорганизованной корпорации.
С 2007 года – член совета директоров лесопромышленной компании "Илим Тимбер Индастри".
С декабря 2009 года – один из учредителей и старший партнер юридической фирмы Pen&Paper.
В апреле 2012 года был избран депутатом муниципального Совета муниципального образования "Емцовское" Плесецкого муниципального района Архангельской области третьего созыва на непостоянной основе.
С 15 марта 2012 года является Членом Совета Федерации ФС РФ от Архангельской области, член Комитета Совета Федерации по конституционному законодательству, правовым и судебным вопросам, развитию гражданского общества.
Женат, воспитывает дочь.
Источник: ГАРАНТ.РУ
Команда
Константин Эдуардович Добрынин
Основатель 
«Бумаги в моей жизни было слишком много. Можно даже сказать, что бумага отчасти сформировала меня. Сильных ассоциаций две – холодная и теплая.
2002 год. Декабрь. Восточная Сибирь. Корпоративная оборона Братского ЦБК, на котором производят целлюлозу, из которой и получается та самая бумага. Холод. Едкий запах метилмеркаптана. Сознательные рабочие дежурят у костров. Как сводки с фронта – постоянные сообщения о передвижении сил и средств оппонирующей стороны. Кипы разнообразных исполнительных листов. Весело и не страшно. Разговоры, шутливые и не очень, о том, что новый 2003 год будем встречать в Братске.
2004 год. Октябрь. Москва. Четыре часа утра. Офисный стол метр на два, полностью заставленный на 20 см в высоту аккуратными бумажными брикетами. Это договоры, парафированные и готовые к подписанию, – результат полуторагодовых переговоров, взаимных уступок и неуступок, криков и хлопаний дверьми – всего того, что называется структурированием сделки в сложных условиях. Радостно. Теплое ощущение того, что новый 2005 буду встречать дома».
Родился в 1976 году в Ленинграде.
В 1998 году окончил юридический факультет Санкт-Петербургского государственного университета.
Дипломную работу защитил по теме «Уголовно-правовой анализ мошенничества». Профессиональную карьеру начал в официальном представительстве концерна Даймлер Крайслер в Санкт-Петербурге.
Лауреат гранта библиотеки Конгресса США и Центра по изучению организованной преступности и коррупции при Санкт-Петербургском государственном университете. Прошел стажировку в США.
В 2001 году приглашен на работу в состав юридической дирекции лесопромышленной корпорации ЗАО «Илим Палп Энтерпрайз» на позицию юриста.
В 2002 году обосновал необходимость образования в структуре корпорации отдела по защите прав собственности и возглавил его работу.
На протяжении 2001-2004 годов непосредственно участвовал в корпоративном споре ЗАО «Илим Палп Энтерпрайз» и компании «Базовый Элемент» в должностях заместителя директора и исполняющего обязанности директора юридического департамента ЗАО «Илим Палп Энтерпрайз».
Выступил в числе основных разработчиков и организаторов успешной реализации программ разрешения и надлежащего правового завершения корпоративного спора с «Базовым Элементом» по поводу обладания правами на Братский, Усть-Илимский и Котласский ЦБК.
В период 2004-2007 годов обеспечивал организацию и правовое сопровождение исполнения выработанного мирового соглашения сторон корпоративного конфликта.
В 2003-2005 гг. – член Совета Директоров Котласского ЦБК.
После реорганизации ЗАО «Илим Палп Энтерпрайз» в ОАО «Группа Илим» в 2007 году назначен на должность Директора по защите прав собственности и одновременно заместителя Главного Управляющего Директора по юридическим вопросам реорганизованной корпорации.
С 2007 года - член Совета Директоров лесопромышленной компании "Илим Тимбер Индастри".
В 2003 году совместно с К. Крутильниковым и В. Зинченко образовал юридическую фирму «Зеленый Коридор».
В 2008 году занял позицию Старшего Партнера фирмы. Курировал вопросы управления, стратегии и идеологии развития бизнеса, в результате чего в 2008 году по данным рейтинга публичной репутации консалтинговых компаний, составленного ИД «КоммерсантЪ», юридическая фирма «Зеленый коридор» вошла в число ведущих компаний России, разрабатывающих и успешно реализующих эффективные антирейдерские программы, и наиболее профессиональных консалтинговых компаний Петербурга.
Выступил инициатором разработки и соавтором изданного в 2009 году учебно-методического комплекса «Рейдерство: уголовно-правовые и гражданско-правовые аспекты», получившего положительную рецензию Следственного Комитета при Генеральной Прокуратуре РФ, который заказал часть тиража данного издания для практического применения в следственной деятельности.
В 2009 году после реорганизации юридической фирмы «Зеленый коридор» совместно с В. Зинченко образует юридическую компанию Pen & Paper. Как Старший партнер возглавляет правоприменительную практику и занимается вопросами стратегии и идеологии развития бизнеса в долгосрочной перспективе.
В марте 2012 года назначен представителем в Совете Федерации от Архангельской области.
Состоит в Комитете Совета Федерации по конституционному законодательству, правовым и судебным вопросам, развитию гражданского общества
Специализация: защита собственности, корпоративное право, уголовное право, лесное право, медиация.
Источник:
Илим (компания)
ОАО «Группа „Илим“» («Илим»
) - российская целлюлозно-бумажная компания. Полное наименование - Открытое акционерное общество «Группа „Илим“». Штаб-квартира «Илима» расположена в Санкт-Петербурге.
История
Компания основана под названием ЗАО «Илим Палп Энтерпрайз»
в 1992 году. В число соучредителей ЗАО «Финцелл», которое учредило компанию ЗАО «Илим Палп Энтерпрайз», помимо Захара Давидовича Смушкина и братьев Зингаревичей входил Д. А. Медведев
, третий Президент Российской Федерации. При этом в ЗАО «Финцелл» Медведеву принадлежало 50 %, а в «Илим Палп Энтерпрайз» - 20 %.
В конце октября 2006 года было объявлено о подписании соглашения о том, что 50 % зарегистрированной в Швейцарии Ilim Holding
, которая владела более чем 75 % плюс 1 акция целлюлозно-бумажных активов «Илим Палпа», будет продано американской лесопромышленной компании International Paper
. При этом лесоперерабатывающие активы «Илим Палпа» в сделку не вошли. Позднее, в 2007 году, лесоперерабатывающие активы «Илима» были выделены в отдельную компанию «Илим Тимбер Индастри»
.
Собственники и руководство
Владелец «Илима» - швейцарская компания Ilim Holding, равными долями которой владеют, с одной стороны, американская International Paper и, с другой, российские акционеры (в том числе председатель совета директоров группы Захар Давидович Смушкин, члены совета директоров Борис и Михаил Зингаревичи, Леонид Ерухимович) .
Председатель совета директоров - З. Д. Смушкин, генеральный директор - Франц Йозеф Маркс. До этого компанию возглавлял на протяжении 6 лет .
Интересные факты
25 апреля 2002 года Заводский районный суд города Кемерово принял решение о взыскании с ЗАО «Илим Палп Энтерпрайз» более 3 миллиардов рублей и об изъятии у «Илим Палп» 61 % акций Котласского ЦБК. Решение было принято по иску миноритария комбината Сергея Мелькина, обвинившего основного акционера ЦБК компанию «Илим Палп» в невыполнении инвестиционных обязательств. После этого, доля комбината была продана фирмам, аффилированным с «Базовым элементом» и банкирским домом «Санкт-Петербург». В этот же день Ленинским районным судом Кемерово по иску физического лица-миноритария было принято решение о взыскании с ЗАО «Илим Палп Энтерпрайз» и других акционеров ОАО «Братсккомплексхолдинг» более 5 миллиардов рублей. После протеста Прокурора Кемеровской области А. П. Халезина и отмены судебных решений Президиумом Кемеровского областного суда, 3 февраля 2003 года Заводский районный суд отменил своё решение .
Сенатором от Архангельской области стал преемник Дмитрия Медведева, питерский юрист Константин Добрынин
время публикации: 14 марта 2012 г., 22:59
последнее обновление: 15 марта 2012 г., 07:11
Членом Совета Федерации Федерального Собрания от исполнительной власти Архангельской области стал 35-летний петербургский юрист Константин Добрынин. Указ об этом подписал 14 марта новый губернатор Архангельской области Игорь Орлов.
Как сообщает Газета.ру со ссылкой на источник в областном правительстве, такое назначение обусловлено тем, что Добрынин относится к той же команде петербургских юристов, что и руководство страны. Он окончил юридический факультет Санкт-Петербургского государственного университета, а затем сменил Дмитрия Медведева
на посту корпоративного юриста лесоперерабатывающей корпорации "Группа Илим" после того, как будущий президент перешел на государственную службу. Медведев работал в той должности в 1996-1999 годах.
Новый членом Совета Федерации сменил на посту сенатора другого представителя бизнеса - 64-летнего Николая Львова, назначенного в Совет Федерации прежним губернатором области Ильей Михальчуком. Сам Михальчук был отправлен в отставку после провальных результатов "Единой России" на выборах в Госдуму, а на его место был назначен Орлов, которого считают креатурой главы "Ростехнологий" Сергея Чемезова.
Как отмечает Фонтанка.ру , Константин Добрынин с 2010 года является колумнистом этого издания и блогером . Он специалист по корпоративному, уголовному праву и защите активов, автор учебно-методического комплекса по противодействию рейдерству. В 2008 году сотрудники юридической компании Добрынина защищали известного боксера Кузнецова , совершившего самосуд над напавшим на ребенка педофилом, а в последние месяцы его компания Pen&Paper отстаивает права Ольги Леонтьевой - матери подростка, убитого после задержания полицейскими в январе 2012 года в Невском районе Санкт-Петербурга.
Источник: Newsru.com
Константин Добрынин
Член Совета Федерации от Архангельской области
Как власть и оппозиция сработали на снижение легитимности выборов
16.09.2014, 19:50. Константин Добрынин
Прошедшие выборы в большинстве своем, за редким исключением (такими исключениями стали, например, Красноярск и Нарьян-Мар), показали, что легитимность региональной власти определенным образом уменьшилась. Ведь нигде на финише не появился ни один серьезный конкурент действующих губернаторов.
Виноваты в этом все: и власть, и оппозиция. Власть – так как она переоценила угрозу победы оппозиционных кандидатов. Вспомним, в 2013 году сразу несколько ярких оппозиционеров выиграли выборы: от Евгения Ройзмана в суровом Екатеринбурге до Галины Ширшиной в коварном Петрозаводске. Кстати, никто из них не поднял восстание против существующего строя, наоборот, все они нормально вписались в систему функционирования исполнительной власти страны. То же самое могло бы произойти и по итогам губернаторских выборов этого года, если бы где-то победили системные оппозиционеры. И это, кстати, успокоило бы любые оппозиционные страсти даже в самом напряженном из регионов.
А не случилось этого из-за панического страха действующей номенклатуры потерять властные полномочия. Природа страха понятна, лежит она в отсутствии опыта реальной политической борьбы. Ведь победить оппозицию сейчас несложно. Она разрозненна, разъята бесконечными внутренними склоками, которые носят скорее личностный, чем политический характер. Лидерам нынешней оппозиции очень трудно объяснить, чем их благие пожелания качественно отличаются от уже данных гарантий власти.
Тем более складывается вполне отчетливое впечатление – оппозиционные партии интересуются только грядущими через несколько лет выборами в Федеральное Собрание, а региональные и местные выборы – это лишь кривая попытка подкупить внимание населения, чтобы оно, не дай бог, через пару лет о них не забыло.
Хотя при всем этом и гарантии власти могут оказаться весьма хлипкими, но все ж таки власть, со всем ее доступом к имеющимся ресурсам, по определению может намного больше, чем оппозиция. Но страх, как известно, это животное чувство, его трудно преодолеть и тяжело забыть, многие представители власти, которые не имеют реального опыта участия в публичной политике, нередко производят впечатления обуреваемых как раз страхом.
Поэтому вопрос сегодня стоит, увы, гораздо более серьезный – о легитимности вновь избранной власти, где легитимность – категория скорее психологическая, чем юридическая, и заключается она в вопросе, насколько население верит в то, что избранная власть действительно сформирована в честной схватке и представляет его, населения, интересы.
Так что главное спасение власти в такой ситуации – это оппозиция, если бы не она, с ее безволием-безыдейностью-безынициативност ью, то власти было бы куда сложнее.
А так все легко получается. Оппозиция же, хочет она того или нет, превратилась в функциональный придаток власти и в этом смысле получила тот результат, который заслужила или выслужила.
Мои пожелания как избирателя, гражданина и законодателя, в конце концов, просты: власти – найти достойную оппозицию, а оппозиции – когда-нибудь прийти к власти.
Источник:
__________
16.10.2014, 11:00. Константин Добрынин
После долгого перерыва Владимир Путин снова встречается с лидерами Запада, сначала в Милане, а потом в австралийском Брисбене. Это момент для реанимации диалога по ключевым проблемам международного бытия и сознания. Упустить такую возможность было бы неверно.
Неслучайно именно накануне серии саммитов министр иностранных дел Сергей Лавров открыто заявил о возможности и необходимости Перезагрузки-2, а госсекретарь США Джон Керри сообщил, что Соединенные Штаты и Россия достигли договоренности вести обмен разведданными относительно действий джихадистов «Исламского государства».
Это правильные новости, так как иного не дано, а Перезагрузка-2 необходима.
Ясно, что никакой новой мировой войны, даже холодной, и не должно, и не может быть. В смысловой основе Перезагрузки-2 должна лежать идея равного партнерства самых больших и ответственных мировых держав.
Это равное партнерство должно базироваться на общности фундаментальных интересов. Весь корень нынешнего мирового непонимания друг друга и отсутствия истинного партнерства лежит в принципиальной неурегулированности ряда вопросов, связанных с условиями и последствиями кардинальной ревизии ялтинского мироустройства на рубеже 80–90-х годов прошлого столетия.
В результате этого непонимания и отсутствия диалога президент Обама на недавней сессии Генеральной Ассамблеи ООН назвал три главные мировые угрозы: африканская лихорадка Эбола, «Исламское государство» и Российская Федерация.
Во втором случае, скорее всего, прав. В третьем, очевидно, – нет.
Как представитель политического класса России я не вижу у моей страны ни желания, ни необходимости, ни намерения устраивать третью мировую войну или действительно масштабную дестабилизацию где бы то ни было.
Поэтому сценарий будущей Перезагрузки-2 я вижу.
США, ЕС и Россия объединяются в борьбе против лихорадки Эбола (пусть) и «Исламского государства», при этом гарантируя интересы друг друга в ряде локальных вопросов и сюжетов.
Очевидно, например, что Российскую Федерацию не может не беспокоить судьба Крыма, Приднестровья и вообще русских на пространстве бывшего СССР. Причем под словом «русский» я понимаю не этническую, а цивилизационно-культурную принадлежность.
Замороженные конфликты на постсоветском пространстве могут быть урегулированы достаточно быстро, к вящему удовольствию и России, и Европы, и США. Здесь важна компромиссная платформа, найти которую нетрудно.
Если США и ЕС поддержат Россию в совершенно законном и справедливом желании защитить и свои интересы, и русских, то наше государство вполне может дать более серьезную поддержку Западу в борьбе с террористическим «Исламским государством», которое серьезно угрожает мировой стабильности, и с пандемией лихорадки Эбола, которая, кажется, и есть та самая чума XXI века.
Ведь с чумой века двадцатого, нацизмом, мы успешно справились все вместе 70 лет назад.
Так что концепция Перезагрузки-2 предельно проста и потенциально вполне результативна, важно только посмотреть на современную глобальную реальность широко открытыми глазами, а после сделать большой шаг в единственно правильном направлении.
Это касается и нас, и США, и очень единой Европы.
Ведь Россия – страна европейская, в этом нет сомнений, и ни железный занавес, ни холодная война с Западом нам совершенно не нужны.
Это не нужно объективно и Западу.
Договориться достаточно просто. Надо как можно быстрее начать.
Настолько, насколько не упущено время для победы над общими настоящими врагами.
Возможно, для обсуждения сценария Перезагрузки-2 необходима международная конференция, похожая на Тегеран-43, Ялту и Потсдам-45.
Давайте попробуем.
Источник:
__________
Холодное время 2014-го
12.11.2014, 10:23. Константин Добрынин
Холодная война возвращается. О ней говорят уже не как о метафоре времени. Недавно о стуже упомянул президент Финляндии как о неизбежности. А госсекретарь США призвал все страны попытаться предотвратить явление.
Ирония истории заключается в том, что дату падения Берлинской стены мы отмечали на днях. А ведь это и было в свое время поворотом от всемирного холода к теплу.
Поэтому абсолютно не случайно сегодня вновь идет речь о новой холодной войне и новой, хотя и виртуальной, берлинской стене.
Эти негативные тенденции в отношениях России и Запада отнюдь не поздно переломить. Для этого и нужна пресловутая Перезагрузка-2, о которой мы говорили прежде. Основные положения программы Перезагрузки-2 видятся мне следующими.
Первое. Восстановление статуса ООН как высшего института международного правового регулирования и ее утраченной правосубъектности.
Добровольный категорический отказ всех государств от применения силы в международном масштабе без согласия Совбеза ООН. Об этом может быть подписано соответствующее международное соглашение в самое ближайшее время.
Расширение состава Совбеза ООН за счет ключевых международных игроков, до сих пор не представленных в этом органе: Германии, Японии, Индии и Бразилии.
Второе. Признание за Россией права на защиту исключительно мирными способами интересов русского и русскоязычного населения сопредельных стран.
Третье. Формирование нового оборонного альянса США, ЕЭС и РФ, а также других постоянных членов Совбеза ООН, по статусу стоящего выше НАТО и призванного решать глобальные задачи международной безопасности.
Четвертое. Разработка и согласование членами Совбеза ООН стратегии полного урегулирования замороженных конфликтов в бывшем СССР.
Пятое. Согласование совместных действий нынешних и будущих членов Совбеза ООН по борьбе с международными террористическими организациями, в первую очередь с «Исламским государством».
Этих положений может быть больше, предлагайте. Но второй раз научить человечество ценить себя – точно нелишнее. И раз все мы пришли с холода, давайте не будем заталкивать друг друга обратно.